Административная преюдиция в уголовном праве России: некоторые вопросы зарождения и развития

Аннотация: В статье исследуются вопросы возникновения института административной преюдиции в отечественном уголовном праве. Рассматривается возможность зарождения данного явления в дореволюционный период России.

Момент возникновения института административной преюдиции по мнению ученых вряд ли можно назвать однозначно определенным. Так, например, с точки зрения Е. В. Ямашевой административная преюдиция впервые появилась в отечественном уголовном праве в ст. 79 УК РСФСР 1922 г., что и является первым источником, предусматривающим применение данного института [1, с. 69-71]. С данным мнением солидарны также А. В. Коротков и Н. В. Еремина, указывая, что впервые рассматриваемый институт был отражен в отечественном уголовном праве в 1922 г. в вышеуказанной статье [2, с. 112-113].

Не в полной мере согласен с такой точкой зрения А. Г. Безверхов, утверждая, что предтечей этому особому способу конструирования составов преступлений являлись законы дореволюционной России, и прежде всего Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. (в ред. 1885 г.). Последнее вбирало в себя разноотраслевой нормативный материал, знало и руководствовалось идеей об усилении юридической ответственности за повторение тождественных правонарушений (в том числе межотраслевой рецидив непреступных и преступных деликтов) [3, с. 46].

Обе точки зрения представляют интерес и являются достаточно обоснованными, учитывая тот факт, что дискуссионным является вопрос не только о появлении административной преюдиции, но и появлении административной ответственности в целом, без которой существование данного института, по крайней мере, в современном виде, невозможно.

В юридической науке традиционно считается, что административно-деликтное законодательство сложилось в России лишь в ранний советский период. Например, по мнению Б.А. Старостина, появление административной ответственности следует связывать с появлением таких нормативных актов, как Декрет СНК РСФСР «О расширении прав городских самоуправлений в продовольственном деле», Декрет СНК РСФСР: «О печати» и др. [4, с. 42-43].

Указанного временного периода появления административно-деликтного законодательства придерживается и А. А. Агеев, хотя и отмечая при этом, что не совсем корректно связывать появление административной ответственности с изданием данных актов. С точки зрения ученого, начальной точкой применения административной ответственности следует считать принятие Декрета ВЦИК и СНК РСФСР от 23 июня 1921 г. «О порядке наложения административных взысканий», которым устанавливалась административная ответственность для граждан за нарушения обязательных постановлений органов местной власти. В дальнейшем же, институт получил свое развитие, приобретая новые черты и содержание [5, с. 47-48].

Вышеисследованные позиции, на наш взгляд являются обоснованными и вполне справедливыми. С другой стороны, любопытным представляется мнение А. В. Кирина, согласно которому процесс обособления административных правонарушений от уголовных преступлений начался значительно раньше. Так, ученым указывается, что во вступившем 1 января 1835 г. Своде законов Российской империи 1832 г. впервые был применен термин «преступление» для характеристики деяния, запрещенного законом под страхом наказания. Одновременно с этим, в статье 2 выделялись отдельно маловажные преступления или проступки, которые преступлениями не являлись. Здесь просматривается законодательное деление противоправных деяний на «преступления» и «проступки» [6, с. 54-55].

Через некоторое время процесс систематизации отечественного законодательства привел к принятию Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г., в котором понятия «преступление» и «проступок» были сохранены, причем за последние в качестве высшей меры наказания предусматривались арест и денежное взыскание [7]. Отсюда вытекает утверждение о том, что разделение противоправных деяний на два вида прочно закрепилось в российском дореволюционном законодательстве.

Немаловажным источником формирования законодательства об административных правонарушениях послужил Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями 1864 г. Из первой же статьи следует, что данный акт был посвящен регулированию деятельности мировых судей по отношению к проступкам, но не к преступлениям.

А. В. Кирин отмечает, что содержательное структурирование глав Особенной части этого Устава выглядит вполне современно и может быть прямо сопоставимо с практически очень близкой по содержанию структурой Особенной части как КоАП РСФСР 1984 г., так и действующего КоАП РФ [6, с. 55]. В то же время, следует отметить, что ряд положений данного Устава вполне сочетается и с действующим уголовным законодательством.

Таким образом, достаточно очевидно, что прообразы административно-деликтного права и административных правонарушений сложились еще в дореволюционный период. Вместе с этим, возникает еще один вопрос – существовала ли некая основа и для административной преюдиции в царской России? Ответ на этот вопрос вполне может быть положительным.

Идея ужесточения наказания в случае неоднократного совершения противоправного деяния имеет достаточно длительную историю. Уже в Псковской судной грамоте статьей 8 было предусмотрено: «Если что-либо будет украдено на посаде, то дважды вора милуя, не лишать жизни, а уличив (в воровстве), наказать в соответствии с его виною; если же он будет уличен в третий раз, то в живых его не оставлять (так же), как вора, обокравшего Кремль» [8, с. 303]. Усиление наказания за тождественные противоправные деяния усматривается и в Великокняжеском Судебнике Ивана III 1497 г. На первый взгляд, вполне очевидным представляется, что в указанных случаях имеет место регулирование института рецидива. В то же время, следует отметить, что, например, по мнению Ю. И. Бытко, «Судебник не содержит понятие «рецидива» (если рецидив понимать в традиционном плане, как повторение преступления после наказания или осуждения этого же лица за аналогичное, ранее совершенное деяние) [9, с. 33].

Думается, что законодатель того времени еще не уделял достаточного внимания детализации институтов уголовного права и развития отдельных дефиниций. Но существовало понимание того, что повторное совершение преступления опаснее первого, поскольку говорит о сформировавшейся наклонности виновного лица к совершению дальнейших противоправных деяний и пренебрежению к нормам закона. Все вышеизложенное приводит к выводу, что на данной стадии сформировалась идея ужесточения наказания за неоднократность преступлений, которая развилась в дальнейшем в институт рецидива, а позднее и в институт административной преюдиции в уголовном праве.

В последующие годы законодательное регулирование рецидива преступлений продолжало совершенствоваться и активно использоваться отечественным правом. Так, например, в период правления Петра I, при учете общей нацеленности всей государственной политики на укрепление армии, издавались специальные нормативные правовые акты, в которых были установлены дополнительные меры ответственности для военнослужащих, в частности, в связи с участием в азартных играх. Это следует, к примеру, из статьи 59 Артикула Воинского в которой содержалось положение о применении телесных наказаниях шпицрутенами в первый раз, во второй и третий – о смертной казни в отношении военнослужащих, которые проиграли свое оружие либо форменное обмундирование [10].

Одним из важнейших законодательных актов для решения задач настоящего исследования является Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г., которое синтезировало в своем составе материал различной отраслевой принадлежности, развивая институт усиления юридической ответственности за повторение тождественных правонарушений, в то же время, придавая ему такие черты, которые характерны и для административной преюдиции.

С одной стороны, здесь наблюдается продолжение противодействия рецидиву. Так, согласно ст. 322 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. «за укрывательство или покупку заведомо похищенного или самовольно срубленного другими леса, виновные в том лесопромышленники подвергаются: в первый раз, денежному взысканию, равному цене принятого или купленного леса; во второй раз, тому же денежному взысканию или, сверх того, и аресту не свыше шести недель; в третий или более раз, тому же денежному взысканию и заключению в тюрьму от одного до трех месяцев.

Также в данном отношении показательна ст. 1201 Уложения о нарушениях правил торговли, «кто не был поименован в свидетельстве, выданном на торговлю купеческим домом под фирмою или компанию, будет принимать участие в такой торговле на правах полного товарища, тот за сие подвергается: в первый раз, денежному в пользу казны взысканию не свыше цены означенного свидетельства; во-второй раз, взысканию не свыше двойной цены свидетельства; а в третий раз, заключению в тюрьму, и лишается права на производство всякой торговли и промысла».

С другой стороны, в отличие от подавляющего большинства предшествующих законодательных актов, противоправные деяния здесь подразделяются на преступления и проступки, в зависимости от степени общественной опасности.

С учетом вышеизложенного, можно сделать вывод о том, что к началу XX века отечественное законодательство уверенно использовало институт ужесточения наказания за неоднократность совершенных противоправных деяний. При этом сходным с административной преюдицией в уголовном праве по признакам является институт рецидива. Законодатель уже выделяет проступки в качестве «маловажных преступлений», что говорит о зародившейся основе для их дальнейшего обособления и создания отдельной отрасли права для их регулирования. Сформировался и прообраз административной преюдиции. В то же время, до тех пор, пока «маловажные» преступления не являются обособленными, нельзя говорить и о том, что применение административной преюдиции состоялось. Как будет видно позднее, ее появление все же следует связывать с первыми профильными декретами об административной ответственности 1922-1923 гг. и первым советским Уголовным кодексом 1922 г. Но без накопленного в дореволюционный период опыта, это вряд ли было бы возможным. Представляется, что административная преюдиция выросла из института рецидива и процесс этого роста начался с разделения противоправных деяний на преступления и проступки.

Список литературы

1. Ямашева Е. В. К вопросу о восстановлении института административной преюдиции в уголовном законе России // Журнал российского права. – 2009. – № 10 (154). – С. 69–80.
2. Еремина Н. В. Коротков А. В. Административная преюдиция в уголовном праве: история и современность // Уголовный закон России: пути развития и проблемы применения : сб. науч. статей / под ред. д-ра юрид. наук, профессора В. И. Тюнина. – СПб. : Изд-во СПбГЭУ, 2013. – С. 111–117.
3. Безверхов А. Г. Административная преюдициальность в уголовном законодательстве России // Вестник Самарской гуманитарной академии. Серия «Право». – 2011. – №2 (10). – С. 39–52.
4. Старостин Б. А. Административная ответственность по законодательству субъектов Российской Федерации: дис. ... канд. юрид. наук : 12.00.14 / Старостин Борис Алексеевич; Место защиты : [Всероссийский научно-исследовательский институт МВД России]. – М. , 2013. – 183 с.
5. Агеев А. А. Генезис института административной ответственности в законодательстве субъектов Российской Федерации // Российский следователь. – 2016. – № 3. – С. 47–50.
6. Кирин А. В. Еще раз о генезисе административной ответственности в российском праве (или ответ сторонникам «широкого» уголовного права) // Административное право и процесс. – 2013. – № 7. – С. 53–56.
7. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года// Российская государственная библиотека. [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://dlib.rsl.ru/viewer/01002889696#?page=1.
8. Памятники русского права. Вып. 2. Памятники права феодально-раздробленной Руси. ХII–ХV вв. / Сост. А. А. Зимин; под ред. С. В. Юшкова. – М. : Государственное издательство юридической литературы, 1953. – 442 с.
9. Бытко Ю. И. Учение о рецидиве преступлений в российском уголовном праве (история и современность) : дис. … д-ра юрид. наук : 12.00.08 / Бытко Юрий Ильич; Место защиты : [Саратовская государственная академия права]. – Саратов, 1998. – 303 с.
10. Артикул воинский 1715 г. // Исторический факультет МГУ им. М. В. Ломоносова [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.hist.msu.ru/ER/Etext/articul.htm.

 

Материал поступил в редакцию 16.05.2017
© Мосечкин И. Н., 2017