Феномен нонконформизма в романе Дж. Д. Сэлинджера «Над пропастью во ржи» и его культурно-исторический контекст

Аннотация: В данной статье на конкретных примерах рассматривается соотношение феномена нонконформизма в романе Дж. Д. Сэлинджера «Над пропастью во ржи» с его культурно-историческим контекстом. Раскрывается содержание понятия термина «нонконформизм», выделяются и описываются характерные особенности культурно-исторического контекста романа, а именно пятидесятых годов США двадцатого века. Значительное внимание уделяется тому, каким образом взгляды и идеи главного героя романа отражают его неприятие окружающей действительности.

Одно из самых известных и нашумевших произведений американской литературы двадцатого века, «Над пропастью во ржи» Дж. Д. Сэлинджера, начинается с исключения шестнадцатилетнего Холдена Колфилда из очередной частной школы. Разочарованный во всем, что его окружает, глубоко несчастный и одинокий, Холден отправляется в трехдневное путешествие по улицам Нью-Йорка, попутно делясь с читателем своими взглядами на жизнь и устройство американского общества. Несмотря на то, что критиками книга принимается достаточно тепло, роман сразу же провоцирует огромное количество споров. Причины тому – обилие ругательств и сленговой лексики, незавуалированные упоминания о сексе и, конечно же, постоянно поднимающиеся вопросы о бездуховности американской нации. В результате с 1962 по 1982 годы «Над пропастью во ржи» является самым запрещенным романом в учебных заведениях и библиотеках США, что, тем не менее, лишь подогревает интерес читателя к произведению. «Над пропастью во ржи» становится настоящим бунтом против «культуры конформизма», и поэтому очень важно рассматривать произведение непосредственно в его культурно-историческом контексте, а именно в 1950-х годах.

Цель данного исследования заключается в рассмотрении того, каким образом культурно-исторический контекст США пятидесятых годов двадцатого века соотносится с феноменом нонконформизма в романе Дж. Д. Сэлинджера «Над пропастью во ржи». Для достижения данной цели были поставлены следующие задачи: рассмотреть существующие определения понятия «нонконформизм», исследовать феномен нонконформизма в пятидесятых годах двадцатого века в США, а также выяснить, как феномен нонконформизма проявляется в изучаемом произведении.

Таким образом, объектом данного исследования является феномен нонконформизма, а предметом – произведение Дж. Д. Сэлинджера «Над пропастью во ржи». Для решения поставленных задач в настоящей работе представлены следующие методы: теоретический анализ и обобщение научной литературы, выделение и синтез главных компонентов, анализ полученных данных.

Актуальность данного исследования обуславливается неугасающим интересом к роману «Над пропастью во ржи», его многогранностью, а также художественной и исторической ценностью, которую он представляет для науки в качестве средства отражения национально-культурной специфики. Кроме того, актуальность данной работы обуславливается и сравнительно небольшим количеством исследований, посвященных тому, как именно феномен нонконформизма в произведении отражает свой культурно-исторический контекст.

Традиционно о нонконформизме говорят в контексте психологии, подразумевая категорическое неприятие индивидом общепризнанных устоев и ценностей. До двадцатого века наука не исследовала данную проблему, и только в середине двадцатого века ученые обратили внимание на проблему конформности, позже сформулировав термин «нонконформизм» (от лат. non «не» и позднего лат. conformis – «подобный; сообразный») [6]. М. Ю. Кондратьев в «Азбуке социального психолога практика» определяет данный феномен как «готовность, несмотря ни на какие обстоятельства, действовать вопреки мнению и позиции превалирующего большинства сообщества, отстаивать прямо противоположную точку зрения...» [3]. М. Ю. Кондратьев рассматривает нонконформизм не как антоним к понятию «конформизм», но скорее, как его «оборотную сторону» или «изнанку», а также как синоним негативизма. Похожего мнения придерживается А.В. Морозов, приводя следующее определение данному феномену: «стремление во что бы то ни стало перечить мнению большинства и поступать противоположным образом, не считаясь ни с чем (синоним понятия "негативизм")» [5]. М. Кордуэлл же, наоборот, называет нонконформизм «антиконформизмом» и предлагает трактовать данный термин как противостояние искушению подчиниться суждениям и действиям большинства [4].

Как отмечают многие историки, пятидесятые года прошлого века в США во многом определялись так называемой «культурой всеобщего согласия» или же «культурой конформизма» [8]. В то время послевоенная экономика находилась на подъеме, строилось множество неотличимых друг от друга пригородов, где миллионы американцев покупали себе дома. Новые законы обеспечивали и льготы ветеранам войны, таким образом позволяя им получить высшее образование и тем самым выйти за рамки среднего класса. Великая депрессия прошла, народные беспорядки утихли, люди постепенно теряли интерес к радикальным взглядам, все больше и больше ужасаясь тоталитарному режиму Сталина в СССР. Усилились патриотические настроения, так как многие видели необходимость защитить национальные ценности от нависшей угрозы коммунизма. И в то же время, многие интеллектуалы были озабочены феноменом «всеобщего конформизма»: удобства масс-маркета, нескончаемый бюрократизм огромных корпораций, пригороды, будто только-только сошедшие с конвейера – все это, по их мнению, обезличивало и отупляло нацию. В тот же период в социологии появились такие термины, как ‘the other-directed person’ ‘the organization man’. Оба этих термина обозначают человека, который не способен думать самостоятельно, и все действия которого направлены лишь на то, чтобы заработать одобрение окружающих [10]. У Холдена Колфилда, а, точнее, у Сэлинджера, нашлось собственное определение для такого человека: ‘phony’, то есть «фальшивка».

Только недавно историки решили взглянуть на пятидесятые годы по-другому и рассмотреть их не как период процветания и благополучия, но как время негласных разладов, скрытого недовольства и молчаливых протестов. Например, далеко не все вернувшиеся с войны ветераны поступали в университеты, многие из фронтовиков попросту не могли обратно интегрироваться в общество, так как страдали от тяжелых психологических травм – психиатрические больницы были переполнены. Обострялись расовые конфликты, вокруг употребления наркотиков формировались субкультуры, а пацифистские организации, появившиеся из-за страха перед Третьей мировой войной, призывали к гражданскому неповиновению. И хотя большинство американцев все же не принимали активного участия в протестных демонстрациях, были и те, кого не устраивал образ жизни, диктуемый оптимистичной Америкой. Такие люди считали окружающее общество пустым и фальшивым, и в Холдене Колфилде они видели собственное отражение.

Болезненное восприятие действительности никак не позволяет Холдену интегрироваться в общество в соответствии с общепринятыми нормами поведения. Главный герой одновременно не по годам развитый, но в то же время удивительно наивный, а его привычка врать служит защитной реакцией от жестокости и декаданса времени, свидетелем которого он невольно становится. Свое свободомыслие Колфилд отстаивает через развязную манеру речи и обилие сленга, в то же время рассуждая о серьезных вещах, которые его по-настоящему волнуют. Например, он описывает сексуальную распущенность своих одноклассников и двоякое чувство, что она в нем вызывает. В деталях рассказывая про неловкую встречу с проституткой и то, как он в конце концов отказывается от ее услуг, Холден говорит:

«Нет, не понимаю я толком про всякий секс. Честное слово, не понимаю» [7].

Кроме того, позиция главного героя относительно военных действий также идет вразрез с общепринятыми ценностями и пропагандой, транслируемой американскими властями в связи с Холодной войной. Холден, называя себя пацифистом и «отчасти атеистом», заявляет:

«В общем, я рад, что изобрели атомную бомбу. Если когда-нибудь начнется война, я усядусь прямо на эту бомбу» [7].

Нонконформизм Холдена Колфилда в итоге заставляет его чувствовать себя изгоем, ведь герой не находит отклика ни у своих родителей, которые, кажется, совершенно не заинтересованы в своем сыне, ни у сверстников, считающих его слишком странным, ни у преподавателей, для которых Холден бездельник и лентяй. Все это, а также мрачная окружающая среда – суровая иерархия частной школы, черствые учителя и город, полный бездушных «хищников» – оставляет в главном герое глубокую психологическую травму, чувство бесконечного одиночества и даже суицидальные мысли:

«Я только встал и подошел к окну. Мне вдруг стало так тоскливо. Подохнуть хотелось, честное слово» [7].

Однако главным образом нонконформизм Холдена проявляется в категоричном нежелании взрослеть, ведь это значило бы поступиться со своими принципами. Старший брат героя, Д.Б., работающий в Голливуде, по словам самого Колфилда «совсем скурвился». Неспособный выбрать профессию, которая бы ему нравилась, Холден говорит следующее в ответ на предложение младшей сестры стать адвокатом:

 «Понимаешь, неплохо, если они спасают жизнь невинным людям и вообще занимаются такими делами, но в том-то и штука, что адвокаты ничем таким не занимаются. Если стать адвокатом, так будешь просто гнать деньги, играть в гольф, в бридж, покупать машины, пить сухие коктейли и ходить этаким франтом. И вообще, даже если ты все время спасал бы людям жизнь, откуда бы ты знал, ради чего ты это делаешь — ради того, чтобы на самом деле спасти жизнь человеку, или ради того, чтобы стать знаменитым адвокатом, чтобы тебя все хлопали по плечу и поздравляли, когда ты выиграешь этот треклятый процесс, — словом, как в кино, в дрянных фильмах. Как узнать, делаешь ты все это напоказ или по-настоящему, липа все это или не липа? Нипочем не узнать!» [7].

По его мнению, чины, награды и привилегии, сопровождающие профессиональную деятельность любого взрослого человека, настолько лживы и хитроумны, что иногда люди даже не в состоянии отличить искренность от обмана. Так, отвергнув профессию адвоката, в самом известном отрывке романа Холден рассуждает о своем призвании, говоря, что все, что ему на самом деле хотелось бы делать – это ловить детей над пропастью во ржи:

«Понимаешь, я себе представил, как маленькие ребятишки играют вечером в огромном поле, во ржи. Тысячи малышей, и кругом — ни души, ни одного взрослого, кроме меня. А я стою на самом краю скалы, над пропастью, понимаешь? И мое дело — ловить ребятишек, чтобы они не сорвались в пропасть. Понимаешь, они играют и не видят, куда бегут, а тут я подбегаю и ловлю их, чтобы они не сорвались. Вот и вся моя работа. Стеречь ребят над пропастью во ржи. Знаю, это глупости, но это единственное, чего мне хочется по-настоящему» [7].

Его стремление защитить детей от опасности и позволить им вечно играть свидетельствует о мечте Холдена остановить время, поймать момент вечной юности с ее непоколебимыми принципами – желание, о котором он также говорит, восхищаясь десятилетней сестрой Фиби и рассказывая об Американском музее естественной истории, где «все оставалось на своих местах».

Разумеется, следует учитывать, что нонконформизм главного героя «Над пропастью во ржи» во многом обуславливается переходным возрастом. Тем не менее, упрямо-детские убеждения Холдена являются гораздо более убедительным показателем мудрости и зрелости, чем беспрекословное согласие окружающих его взрослых на предлагаемые им шаблонные роли. В своей статье «Разгадка Сэлинджера» писатель А. Карив следующим образом говорит о действительности, описанной Дж. Д. Сэлинджером: «В мировосприятии Сэлинджера выживают в этом мире те, кто успешно пользуется услугами психоаналитика, «который умеет приспосабливать людей к таким радостям, как телевизор, и журнал «Лайф» по средам, и путешествие в Европу, и водородная бомба, и выбор президента, и первая страница «Таймса», и обязанности Родительско-Учительского совета Вестпорта или Устричной гавани, и Б-г знает к каким еще радостям восхитительно нормального человека» [2]. Холден Колфилд никак не вписывается в рамки, которые предлагает ему общество, и навряд ли ему удастся это сделать, когда он повзрослеет. Рассуждая о его дальнейшей судьбе, А. Карив и вовсе уверен, что молодого человека ждет трагичный финал: «…ни до какой взрослости Холден, конечно же, не доживет и не придется ему швырять скрепками в стенографистку. Он погибнет так же, как это случилось с Симором – героем эпоса о Глассах, покончившим с собой во время медового месяца. <…> Холден не выживет, потому что не откажется от вопросов, на которые не существует ответов» [2]. Таким образом, нежелание главного героя соответствовать большинству, категорическое неприятие общепринятых ценностей, разочарование в общественной морали – лейтмотивы, которые просматриваются на протяжении всего романа – все это напрямую отражает тревожные настроения многих американцев в 1950-х годах.

Подводя итог вышеизложенному, можно сказать, что тема нонконформизма, которую Дж. Д. Сэлинджер поднимает в своем романе «Над пропастью во ржи», тесно связана с американской действительностью пятидесятых годов двадцатого века и сформировалась напрямую под ее влиянием. Главный герой романа тщетно пытается сбежать от натиска ограниченного и испорченного общества, в своих рассуждениях обличая пороки послевоенной Америки и говоря об острых социальных темах, которые в то время считались негласными. Свободомыслящая позиция Холдена Колфилда идет вразрез с общепринятыми ценностями, что делает его, несомненно, героем своего времени.

Список литературы
1. Белов С. Парадоксы Дж. Сэлинджера // Литературное обозрение. 1985. № 2. C. 19-29.
2. Карив А. Разгадка Сэлинджера // Лехаим. 2011. № 2(226). C. 41-43.
3. Кондратьев М. Ю., Ильин В. А. Азбука социального психолога-практика. - М.: ПЕР СЭ, 2007. – 464 с.
4. Кордуэлл М. Нонконформизм // Психология А-Я: Словарь-справочник = Schaum's A-Z Psychology / перевод с англ. Ткаченко К. С. – Москва: Фаир-Пресс, 2001. — 448 с.
5. Морозов А. В. Краткий словарь психологических терминов // Деловая психология. Курс лекций. — Москва: Академический проект, 2005. – 1040 с.
6. Пушкин С. А. Нонконформизм и комикс-реальность: проблема взаимообусловленности // Вестник НГТУ им. Р. Е. Алексеева. Серия «Управление в социальных системах. Коммуникативные технологии». 2012. № 4. С. 19-24.
7. Сэлинджер Дж. Над пропастью во ржи / Пер. с англ. Р. Райт-Ковалёвой. – М., 2004.
8. Medovoi L. “Democracy, Capitalism, and American Literature: The Cold War Construction of J. D. Salinger’s Paperback Hero.” The Other Fifties: Interrogating Midcentury American Icons. Ed. Joel Foreman. – Chicago: University of Illinois Press, 1997. – 241 p.
9. Riesman D. et al. The Lonely Crowd: A Study of the Changing American Character. – New Haven: Yale University Press, 1950. – 167 p.
10. Whyte W. The Organization Man. – New York: Simon & Schuster, 1956. – 378 p.

 Материал поступил в редакцию 05.02.2019
© Федорова Я. И., 2019