Аграрный вопрос в России: почему крестьянин пошел в революцию?

Аннотация: В статье рассматриваются последствия неразрешенности аграрного вопроса после Положения 19 февраля 1861 года, подход формирования отношения к аграрному вопросу в политических программах партий начала ХХ века в России и слияния аграрного вопроса с политическими обновлениями государства. Ограничение крестьянства в осуществлении его интересов, сдерживание его активности, как монолитной политической силы в стране, подмена настоящего понятия «собственность» в системе аграрных отношений – все то, что толкнуло крестьянина в Революцию.

Вопросом, вызывающим наибольшее внимание общества в разные периоды, являлся аграрный вопрос. Он стал актуальным в силу нарастающих волнений крестьян весной 1905 года. Широкие земельные преобразования были признаны необходимой частью программ всех политических партий России. При формировании партийных программ, где должен был звучать аграрный вопрос, за основу брались не менее важные постулаты российской крестьянской ментальности, конъюнктуры земельного фонда в стране, и в меньшей степени само понятие собственности по своей сути. Крестьяне были убеждены, что понятия «земля» и «крестьянин» – синонимы, но между ними не было места понятию «собственность». Право же на землю имел лишь тот, кто её обрабатывал. Самое главное для крестьянина было стать хозяином на земле. Также, крестьянин привык смотреть на землю, как на принадлежность всей общины. Вся эта двойственность отразилась и в подходе решения этого вопроса в России данного периода. Несбалансированность политического подхода к отражению аграрного вопроса объяснялась и остротой социальных противоречий. Первая в общероссийском масштабе заявка на определенную разработку путей решения аграрного вопроса была выставлена Российской социал-демократической рабочей партией (РСДРП). В программе-максимум РСДРП не детализировала и не рассматривала проблему собственности, только в программе-минимум содержалось общее требование отмены всех законов, притесняющих крестьян в распоряжении землей [1].

В программах политических партий нашли отражение три стратегии решения аграрного вопроса: революционная и наступательная, консервативная и обороняющаяся, реформистская и компромиссная. В целом все партии недооценивали важность и значимость решения аграрного вопроса в том его значении, которое позволяло бы отметить необходимый учет интересов всего крестьянства. Опасения, что крестьяне в борьбе за землю и свободу станут более активными, довлели в формулировке и разработке программ почти всех партий, что в конечном итоге, привело к тому «разрешению» аграрного вопроса, которую история видела в течение ХХ века. Аграрный вопрос неразрывно связался с вопросом политического обновления страны.

Понимание истоков, характера, масштабов и последствий исторической трагедии, постигшей российскую деревню, требует, прежде всего, обращения к общему ходу и специфике истории России. На протяжении последних двух-трех веков крестьянская по составу населения, по социально-политической организации, по экономике и культуре страна была обречена на догоняющее развитие. Бремя этого типа исторического развития нарастало вместе с увеличением плотности человеческого населения, обострением борьбы за землю и ресурсы, за политическое и экономическое господство. Потрясавшие человечество в XX веке мировые войны за передел мира наносили наиболее сильные удары именно по России в силу ее социально-экономического отставания от передовых стран, осуществивших индустриальную модернизацию еще в XIX веке. Вся тяжесть догоняющего развития с неизбежностью ложилась на плечи крестьянства как основной массы населения (свыше 80 %), создававшей практически единственную материальную ценность – хлеб. Вполне возможно, что крестьянство выдержало бы тяжесть индустриальной модернизации, если бы оно не дополнялось еще более тяжким бременем полукрепостного режима в деревне, сохранявшегося и в XX веке. Самодержавно-помещичье государство само по себе явилось огромным тормозом в экономическом, политическом и культурном развитии страны. «Активизировавшийся в пореформенное время процесс социально-имущественного расслоения крестьянства приводил не столько к формированию сельской буржуазии и пролетариата, сколько к массовой пауперизации. В российской деревне создавался широкий слой людей, которые не могли найти себе места ни в городской, ни в сельской жизни. Столыпинская аграрная реформа, направленная на расчистку крестьянских земель от «слабых» для «сильных», способствовала росту именно этой категории сельского населения, ускоряя тем самым формирование революционных сил в деревне. И они сказали свое веское слово в 1917‑1920 гг., да и потом, включая годы коллективизации и раскулачивания» [2].

Вся экономическая и политическая обстановка диктовала особое отношение различных политических сил к аграрному вопросу, который подразумевал следующее суждение, а следовательно, и ответ: почему аграрные требования русских крестьян представлялись такими неотвратимыми и настоятельными, ожидающими улучшения своего положения от политических средств и полагающими достигнуть этого насильственными действиями?

Личная зависимость крестьянина от помещика, освобожденного в 1861 г., исчезла, но история поземельного устроения крестьянского хозяйства и поземельных отношений в деревне не отвечали чаяниям последних сорока с лишним лет и после. Это происходило потому, что содержание Положения о крестьянах составлялось одной из заинтересованных сторон, стремившейся провести реформу с наименьшим ущербом для помещиков. Окончательный результат крестьянской реформы свидетельствовал о невыполнении такого основного принципа, как «освобождаемым крестьянам полагалось отводить такое количество земли, которого было бы достаточно для обеспечения их быта и выполнения их обязанностей перед правительством и помещиками». В итоге крестьянин, будучи обеспеченным производительными средствами, продуктами, покрывавшими его настоятельные нужды и вышедший на волю, должен был решить для себя важную задачу – добыть средства на уплату возложенного на него денежного оброка или выкупного платежа. В западных землях России крестьянский вопрос решался в той или иной степени с учетом самого Положения, и крестьянин выходил с определенной выгодой из-под крепостной кабалы. Здесь помещик был ближе к Западу и был заинтересован в развитии своего хозяйства. Правительство и здесь освободило от крепостных уз безвозмездно только душу крестьянина, а его землю заставило выкупить у помещика, но земельные наделы были отведены крестьянам довольно щедро. В семи западных губерниях России крестьяне получили при освобождении, в среднем, на 40 % больше того, что находилось в их владении в крепостные времена. А в двадцати черноземных губерниях центральной, южной и восточной России, наделы крестьян были при освобождении урезаны, в среднем на 20 % и более. В Саратовской губернии у 31 тыс. душ наделы были уменьшены на 10…25 %, у 57 тыс. душ – на 50…75 % [3, с. 325]. Но потрясение крестьянского хозяйства было велико и по поводу отнятия угодий, где кормился скот. По большому счету права освобождаемых крестьян на эти угодья были совершенно игнорированы.

Таким образом, реформа 19 февраля 1861 г. уничтожила крепостное иго только на половину, личная зависимость крестьян была упразднена, хозяйственная сохранена. Территория крестьянского надела была расчленена на две части: усадебная и пахотная передана крестьянину, которую он должен был выкупить, а сенокосы, пастбища и лес остались у помещика. Встала задача приспосабливаться к новым условиям, «преодолевать обиды реформы, вырывать из чужих рук свою землю, без которой он не мог существовать, как исправный хозяин-земледелец».

Сохранение зависимости крестьян от помещиков вело к возвращению и других крепостных порядков, таких как уплата за нанятую землю не деньгами, а трудом. Положение оказалось несравненно более тяжелым, потому что оно оставалось неопределенным и не обеспечивающим стойкого результата хозяйствования. Поэтому, крестьяне считали Положение 19 февраля не настоящей волей и ожидали окончательного своего освобождения от реформ политических. «И при дальнейшей отсрочке ликвидации крепостных отношений, крестьянство должно будет само взяться за разрешение этого жгучего вопроса» [3, с. 327].

Аграрный вопрос будоражил не только крестьян, но и представителей различных социальных и политических слоев. Широкое его обсуждение затронуло и такой вопрос: кто должен будет удовлетворить требования крестьян после недоработок 1861 г. и звучал ответ – государство. Рассуждения эти были скороспелыми и необоснованными. В то время как корень разрешения аграрного вопроса заключался именно в неполной ликвидации крепостных отношений, в половинчатости самой реформы. То есть крестьяне, погашавшие выкупные платежи, не получили целиком той земли, какая им следовала при освобождении, а точнее площади, находящейся в пользовании во времена крепостного права.

Острота аграрного вопроса выявилась и в том, что поземельные отношения не укрепились. Площадь владения крепостных крестьян рассчитана была на половину их рабочей силы, так как другая ее половина затрачивалась на возделывание помещичьих земель. Довольствоваться применением половины рабочего времени труда крестьянин уже не мог, потому что ему нужно было еще выработать деньги для уплаты выкупных платежей и других оставшихся повинностей. Крестьяне должны были стремиться расширить свою производительную деятельность. Но подобное расширение не могло осуществиться без участия помещичьей земли, иной не было. Отдельные аграрии считали, что можно найти следующие решения проблемы: возникновение класса батраков, работающего по найму помещиков. А также создание в деревне форм единения крупного и мелкого земледелия, мелкие земледельцы получили бы доступ к выгодному пользованию помещичьей землей, как частью общей хозяйственной единицы; переход помещичьих земель в единственное владение крестьян и мелкое хозяйство становилось независимым от крупного землевладения. Иначе говоря, крупный землевладелец перестал бы существовать. Но не осуществилось ни одно из этих решений. Развитие промышленности в России не предполагало в этот период пополниться новыми рабочими силами из бывших крестьян и создать благоприятные условия для их работы. Поэтому достичь устойчивости крестьянского хозяйства путем сосредоточения надельной земли в руках малого числа владельцев земли было невозможным. Оставалось рассчитывать на путь устранения этого недостатка обращения земель, не принадлежащих крестьянству, а путь уже оказывался насильственным.

Накал аграрного вопроса в России обуславливался изначально ненормальностью положения мелкого земледельца, который не мог развивать свое хозяйство, потому что ему необходимо было работать и в чужом хозяйстве, чтобы не потерять своего надела. Для этого хозяйство должно быть основано на производстве не только зерновых, но и преимущественно, животных продуктов, то есть скотоводства. Существует мнение о том, что «вывоз зерна для колоний служит источником их обогащения, а экспорт зерна из отсталых стран способствует закреплению их бедного состояния». Производительность земледельческого труда в США превышала в 20 раз, чем в черноземных российских губерниях за счет механизации. Разрешение аграрного вопроса в России должно состоять в передаче земледельцам такого количества земли, какого вместе с наделами, было бы достаточно для занятия всех их рабочих сил. Надельная земля составляла единственный источник пользования крепостного в работе на себя, а не помещика. Поставленный в тиски аграрных и финансовых затруднений крестьянин, не в состоянии следовать правильному расчету при заключении сделок, возделывал собственную землю урывками. При освобождении площадь крестьянского землевладения сократилась на 12 млн. десятин, а в руках помещиков осталось 28 млн. десятин. Из расчета половины рабочей силы для хозяйства и половины для помещика получалось, что всего крестьяне обрабатывали не менее 30 млн. десятин и такая площадь должна была находиться в их руках в этот период, то есть после 45 лет после 1861 г. Помещики должны были уступить 18 млн. десятин [3, с. 332]. А учитывая прирост крестьянского населения, цифра должна увеличиться.

Исторические судьбы русского землевладения и земледелия не способны были закрепить в сознании народа идею полной частной крупной собственности на землю. Данный момент сыграл немаловажную роль на отношении крестьянства к разрешению земельного вопроса. Закреплению этой идеи препятствовал колонизационный характер истории русского народа, беспрерывное распространение населения на север, юг, восток. Постоянным отливом земледельцев на окраины предупреждалось образование русского малоземелья и необходимость перехода к интенсивному хозяйству в центре России. А на почве этих двух фактов, главным образом, и развивается идея об исключительном праве на землю, укоренение в сознании народа естественной мысли об отличии земли, как объекта владений, от других предметов собственности, о принадлежности ее не отдельному лицу, а Богу, народу или царю. Вся последующая история сельского хозяйства не изменила этого воззрения крестьян, а крупное землевладение осталось в глазах народа «вредным паразитом», не играющим в производстве той организующей роли, какая принадлежит капиталу в индустрии. Ни исторические, ни экономические, ни агрокультурные условия русского хозяйства не содействовали тому, чтобы в сознании русского народа образовалось понятие о необходимости и полезности крупных владений и крупного земледельческого производства. Крупная собственность казалась крестьянину ненужным вредным учреждением, потому что не выполняла никакой общественной функции и не образовывала совершенно самостоятельного хозяйства. Она ограничивала свободу и правильность применения к земле труда мелких земледельцев. И это чувствовалось острее, так как масса сельского населения по отсутствию других заработков, вынуждена была заниматься маловыгодным земледелием.

Желание искоренить такие взгляды крестьян было одним из мотивов учреждения Крестьянского банка. Организаторы из государственного совета считали, что приобретя землю при помощи банка, они станут уважать и чужую собственность. Но это было утопией. Решение аграрного вопроса в России путем обращения всех земель в пользование трудящихся классов, нашло полное согласие с общим направлением демократических идей, что настораживало правительство и представителей крупных землевладельцев. «Повторяем, со свержением бюрократического ига, народная сила окажется непреоборимой. С этим должны заранее примириться наши владеющие классы и приготовиться к тому, что частная крупная земельная собственность может быть уничтожена» [3, с. 338].

Таким образом, истощенный крестьянин с его земельным голодом, повышенными ценами на землю, видел безысходность своего положения. А вынесенные из прошлого воззрения на земельную собственность указывали ему более верный путь достижения такой цели: принудительное отчуждение помещичьих угодий. Этот путь проходил через горнило классового противостояния, через надвигающуюся революцию. Половинчатость, неискреннее разрешение столь важного государственного вопроса, недооценка самого крестьянства привели последнего к революционным потрясениям начала ХХ века. Для понимания настоящего необходимо знать прошлое, но и настоящее дает возможность удостовериться в прошлом. Не всегда реально оценивалась социально-политическая ситуация в обществе. Не оглядывались на прошлый опыт истории и делались непоправимые ошибки: попытка уйти от реформ подменялась Русско-японской войной, которая не только не удалась, а привела к Первой русской революции. Это один из самых актуальных уроков для реформационного опыта. Столыпин утверждал, что пока крестьянин беден и не обладает личным земельным участком, он остается рабом. Теснейшая связь экономики и политики не дает достичь положительных результатов реформирования одной общественной сферы без изменения другой. Историки 1990-х годов усилили внимание с точки зрения истории реформационного опыта на вопросы о «цене» реформ и революций, об ответственности тех, кто отвечает за эти реформы. В историографии много публикаций по истории реформирования политических и экономических отношений. А. А. Данилов в своих трудах излагает с позиций междисциплинарного подхода и системного видения исторической науки теоретические положения применительно к новым российским условиям [4-7].

Реформа в сфере сельского хозяйства была необходима, однако речь должна была идти о всеобъемлющей реформе аграрных отношений в стране, требующей огромной созидательной работы на протяжении достаточно продолжительного времени. Реформа может дать положительный результат лишь при условии полной свободы выбора форм хозяйства (семейно-индивидуальных, мелкогрупповых, крупных коллективных и др.) [8]. Таким образом, не может развиваться общество, не учитывая предшествующий исторический опыт. История развития реформационного опыта в России показывает огромный разрыв в понимании глубоких причин происходящего процесса, стремление верхов любой ценой удержать власть, проводя непродуманные скороспелые преобразования, используя старые методы реформирования.

Список литературы

1. Программы политических партий России: конец XIX – начало XX в. – М. : 1995. – 50 с.
2. Данилов В. П. Истоки и начало деревенской трагедии (Сборник вступительных статей). Т. 1. – М. : «Российская политическая энциклопедия» РОССПЭН, 1999. – 880 с.
3. Аграрный вопрос в России. // Вестник Европы. – 1906. – Июль.
4. Данилов А. А., Леонов С. В. История России в ХХ веке. – М. : 1995.
5. Жуков В. И. Россия: состояние, перспективы, противоречия развития. – М. : Союз, 1995. – 204 с.
6. Минаева Н. В. Экономические реформы советской и постсоветской России. – М. : ВИУ, 2004. – 87 с.
7. Осадчая Г. И., Роик В. Д. Социальные аспекты экономической безопасности России. – М. : Мысль, 2006. – 175 с.
8. Данилов В. П. Аграрная реформа в постсоветской России (взгляд историка) [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://ecsocman.hse.ru/data/015/645/1219/028.DANILOV.pdf.

Материал поступил в редакцию 27.02.2017
© Бровченко М. И., 2017