Крестьянский вопрос в России в начале ХХ века

Аннотация: Статья рассматривает накал аграрного вопроса в начале ХХ века, что напрямую было связано с неразрешенностью его после Положения 19 февраля 1861 г., связь с политическим вопросом и слияния аграрных проблем с политическими обновлениями государства. Однобокость понимания ликвидации крупного землевладения приводило к ограничению крестьянства в осуществлении своих интересов, к застою развития самого сельскохозяйственного процесса.

Опыт и последствия решения аграрного вопроса откликнулись на многие десятилетия в развитии сельского хозяйства страны, чем продолжает привлекать научное внимание в изучении реформационных преобразований и аграрных проблем в России. К этому следует добавить, что из числа вопросов, интересующих общество, после вопросов о политической системе и власти, на первом плане стоит вопрос аграрный. Прошло немало времени с момента отмены крепостного права, миновали масштабные исторические события, а аграрный вопрос, по-прежнему, главный. Первые шаги в рассмотрении данной проблемы показывали, что крестьянский вопрос рассматривался как вопрос по преимуществу политический. Для этого были важные основания: аграрно-крестьянская страна, волнения крестьян, активизированные в начале века, заявления земских совещаний и сельскохозяйственных обществ, постановления первого московского крестьянского съезда. Все это меняло настроение в обществе. Действующие политические партии сочли необходимостью внесение в свои программы задачи о широких земельных преобразованиях, объясняя тем, что без удовлетворения аграрных требований крестьян нельзя рассчитывать на политическое обновление страны и упрочение политической свободы. «Аграрный вопрос неразрывно связывался с вопросом политического обновления России в начале ХХ века» [1].

Однако, возникал другой вопрос – почему в западных странах эти же преобразования, которые востребованы и в России, проходили путем обычных средств хозяйственной деятельности. В нашей стране крестьяне ждали этих преобразований и улучшения своей жизни от политических средств и полагали достигнуть их насильственными действиями против землевладельцев. В 1861 г. в России началась огромного исторического значения реформа отмены крепостного права. Масштаб её выходил за рамки только освобождения крепостных. В действительности она растянулась на длительное время, не решая насущные чаяния российского крестьянства, оставляя его в невыгодных позициях и провоцируя на радикальные формы разрешения вопроса. Фактически порядки оставались прежними, несмотря на их юридическую отмену. С исчезновением личной зависимости не изменилось поземельное устроение освобожденных крестьян. Поземельные отношения не создали предпосылки возникновения класса независимых мелких земледельцев. Положение о крестьянстве в своем содержании выражало основные интересы имущего помещичьего класса, никто не желал так быстро расставаться с былыми преимуществами. Вследствие этой тенденции не было обращено внимание на то, что запланированные реформой правила поземельного устройства крестьян вели к нарушению хозяйственной целостности будущего надела, да и всего сельского хозяйства. Освобожденный крестьянин не получал обещанной самостоятельности и цельного участка.

Началом развязки поземельных отношений определялось разделение крепостной земли между помещиками и крестьянами соответственно тому, что находилось во владении тех и других в дореформенный период. Более щедро получили участки крестьяне в западных губерниях, хотя правительство точно также освободило безвозмездно от крепостного права только душу крестьянина, а его землю заставило выкупить у помещика. В 20-ти черноземных губерниях страны были урезаны крестьянские наделы, что существенно сказывалось на качестве земли. В Нечерноземной части России урезание было выражено не столь сильно, но потрясение крестьянского хозяйства здесь было достаточно велико. Это выразилось в том, что крестьяне потеряли свои права на угодья, которые давали корм для скота. Таким образом, реформа 19 февраля уничтожила крепостное иго только на половину: личная зависимость крестьянина была упразднена, а хозяйственная – сохранена.

Крестьянину предстояло не только приспособляться к новой социальной обстановке, но и преодолевать обиды на реформу, вырывать из чужих рук свою землю, без которой он не мог существовать как исправный хозяин-земледелец. Нужда крестьян в отрезанных угодьях была постоянной, поэтому приходилось их арендовать. В худшем случае, претерпевая лишения, быстро спускаться к хозяйственному разорению. Через сорок лет после реформы 1861 г. половина общин Московской губернии продолжала снимать у помещиков необходимые им кормовые угодья, причем половина платила за это одолжение не деньгами, а своим трудом, барщиной. Неудивительно, что крестьяне считали Положение 19 февраля не настоящей волей и ожидали окончательного своего освобождения от реформ политических. Все волнения этого времени говорили о том, что при дальнейшем не решении аграрного вопроса крестьянство должно будет само взяться за разрешение жгучего вопроса. Рассуждения по аграрному вопросу в разных социальных кругах приводили к абсурдным выводам типа того, что противоречия между крестьянами и помещиками закончены, что аграрная реформа должна рассматриваться вне зависимости от самой реформы 1861 г., что, конечно, являлось необоснованным выводом. Корень положения крестьян в этот период заключался в неполной ликвидации крепостных отношений, в юридическом преимуществе помещиков в выкупной сумме с вознаграждением за оставленную крестьянам землю и других выгодах.

Острота аграрного вопроса в России подчеркивалась и тем, что «площадь владения крепостных крестьян рассчитана была на половину их рабочей силы, так как другая их половина затрачивалась на возделывание помещичьих земель». Крестьянину нужны были дополнительно деньги для уплаты выкупных платежей. Получалось, расширение сельскохозяйственной деятельности крестьянина не могло осуществиться без участия земли помещика. Выйти из этого круга, считали, можно было бы при условии увеличении крестьянского надела за счет сокращения крестьянских хозяйств или ликвидации помещичьих земель, или при сосуществовании мелкого и крупного хозяйствования. В России не получилось ничего из перечисленного.

Кроме этого, несомненно, играло сознание народа, в котором не закрепилось понимание идеи полной или частной, тем более крупной собственности на землю. Закреплению этой идеи препятствовало достаточно свободное распространение населения на север и другие земли. Постоянным отливом земледельцев на окраины предупреждалось образование резкого малоземелья и необходимость перехода к интенсивному хозяйству. Не выкристаллизовывалась естественная мысль об отличии земли, как объекта владений от других предметов собственности. Если даже в такую даль, как Якутская область была снаряжена экспедиция под руководством вице-инспектора корпуса лесничих, кандидата агрономии О. В. Маркграфа, в задачи которой входили «выяснение общего вопроса о колонизации области, так в частности и меры к усовершенствованию в ней звероловных промыслов, обследование лесных пространств, преобразование порядка выдела казенных оброчных статей, разработка естественных богатств и пр.».

В мае 1908 г. О. В. Маркграф представил в Переселенческое управление свой отчет по итогам командировки в Якутскую область в 1907-1908 гг. Переселенческий процесс в Якутии тесно увязывался с правительственными планами форсированной колонизации Дальнего Востока. О. В. Маркграф подтвердил в отчете Якутскому губернатору в 1909 г., что для поселения и сельскохозяйственного производства только по рекам Алдан и Мая и их притокам может быть использовано 18 миллионов десятин земель на 1 миллион душевых долей или на 2 миллиона душ обоего пола [2].

Появление землевладельцев с жалованными грамотами формировало у крестьян понимание, что они не из среды истинных хозяев земли, работающих на ней, но они имеют силу и средства с большим влиянием на хозяйственный быт. Вся последующая история нашего сельского хозяйства не изменила этого воззрения крестьян. А точнее, крупное землевладение оставалось в понимании российского крестьянства «вредным паразитом», не играющим в производстве организующей роли и стесняющим свободное развитие мелкого земледелия, как основы русского хозяйства. Поставленный в тиски аграрных и арендных финансовых затруднений крестьянин был в не состоянии следовать правильному расчету при заключении сделок, возделывать собственную землю ему приходилось в последнюю очередь урывками. Так, И. А. Вернер писал: «Крестьяне обязывались работать на владельческих землях и не успевали производить вовремя работ на своих полях» [3].

Таким образом, крестьянин приближался к черте, за которой он чувствовал себя прижатым к стене, где он не может разрешить своего положения без использования такой цели, как принудительное отчуждение помещичьих угодий и разрешить свой главный вопрос о земле. Об этом образно прописал А. Н. Энгельгардт, отмечая, что даже у самого цивилизованного крестьянина найдется «тайничок в мозгу» об общинном характере земельной собственности и отдать ее при «Новом Положении» кому-то другому просто невообразимо [4]. Защита крупного помещичьего владения заставляла правительство выступать с обращением к крестьянам, что частная собственность неприкосновенна. И даже был создан Крестьянский банк, предполагая, что если крестьянин сам при помощи банка приобретет землю как собственную, то начнет уважать и чужую. Но все это оказалось напрасным и малоосновательным. Все выступления крестьян в свою защиту говорили о том, что земледелец всей душой стремился обеспечить себя необходимым условием ведения трудового хозяйства, главное, быть хозяином своего надела.

Решение аграрного вопроса в России путем обращения всех земель в пользование трудящихся классов вписывалось в начале ХХ века в общедемократические идеи цивилизованного мира и встречало одобрение в различных социальных слоях населения. Трудно было тогда предугадать, какая политическая сила могла бы помешать или способствовать осуществлению этой мечты народа. Все понимали, что судьба крупного землевладения в России находится под домокловым мечом. Смятения, которые царили в правящих и бюрократических кругах, в конечном итоге подозревали, что уничтожение крупного землевладения не разрешит вопрос о земельном и крестьянском благополучии в стране. Изучение данной проблемы современников начала ХХ века приводило к констатации того, что будет ограничена эксплуатация сельского населения. Но причины бедности землевладельцев будут отмечены, в частности, в повышении производительности земли и труда, а также в глубоком понимании, что сельское хозяйство отличается от других тем, что доставляет обществу продовольствие. Потому-то аграрный вопрос остается главным.

В начале сентября 1913 г. в Киеве состоялся I Всероссийский сельскохозяйственный съезд, собравший агрономов, ученых-экономистов, земских и правительственных чиновников, предпринимателей. Программа съезда охватывала основные проблемы аграрного развития России. На съезде был представлен доклад А. Н. Минина «Агрономия и землеустройство в их отношении к деревенской бедноте». Подчеркивая, что задачей агрономии является «обслуживание всех слоев земледельческого населения», съезд признавал сосредоточение ее сил на обслуживании «по преимуществу относительно обеспеченных землей слоев населения», поскольку они «являются наиболее способными к сельскохозяйственному прогрессу». Съезд считал «настоятельно необходимым принятие ряда мер широкого социально-государственного характера, направленных к приданию хозяйственной устойчивости названным группам хозяйств» [5]. В качестве главнейших мер назывались расширение и упорядочение земельного обеспечения, организация широкого кредита, агрономическое обслуживание бедняцких хозяйств. Постановление Всероссийского сельскохозяйственного съезда обратило внимание к агрономическим и землеустроительным мероприятиям. Но этого было недостаточно, так как российская деревня начала ХХ века с точки зрения социально-экономической истории представляла особый социальный организм, который нужно было понять и дать возможность развиваться согласно нараставшим новым политическим, экономическим и социальным условиям.

Список литературы

1. Бровченко М. И. Аграрный вопрос в России: Почему крестьянин пошел в революцию? // Наука без границ. 2017. № 2 (7). С. 24.
2. Боякова С. Национальная интеллигенция и переселенческий вопрос в Якутии начала ХХ века // Илин. 2000. № 2 (21). С. 34.
3. Вернер И. А. Прогрессивные течения в крестьянском хозяйстве // Вестник Европы. Июль 1906. Петербург. С.335.
4. Энгельгардт А. Н. Из деревни. Сибирь, 1882. С. 297.
5. Данилов В. П. Аграрная реформа в постсоветской России (взгляд историка) [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://ecsocman.hse.ru/data/015/645/1219/028.DANILOV.pdf.

Материал поступил в редакцию 12.06.2018
© Бровченко М. И., 2018