Причины противостояния леворадикальных организаций и охранных структур российской империи в конце ХІХ – в начале ХХ вв.: политический аспект

Аннотация: В статье рассмотрены политических причины противостояния леворадикальных организаций и охранных структур Российской Империи в конце ХІХ – начале ХХ вв. Сделан вывод о том, что наличие в стране запретов политического и национального характера, отсутствие широких демократических свобод толкали население на участие в леворадикальных террористических организациях. Встав под флаг уничтожения самодержавия, требований общественных преобразований, левые радикалы, прежде всего, столкнулись с противодействием охранной системы Российской Империи. 

Множество страниц в истории человечества отмечено кровавым цветом террора. Волна терроризма, которая охватила мир, является ужасной и, к сожалению, стала неотъемлемым явлением современности. Сегодня это глобальная проблема человечества, которая поставила перед мировой общественностью, военными и политиками очень сложные задачи, решать которые можно лишь учитывая весь опыт борьбы с терроризмом во всем мире. Поэтому терроризм является очень популярной темой научных исследований специалистов разных направлений [1].

В русле этих исследований историческая наука пытается рассмотреть истоки современного политического экстремизма, проанализировать развитие этого явления в прошлом, что, без сомнения, поможет более эффективно сдерживать эти негативные проявления в современной общественной жизни. Однако недостаточный уровень научной разработки в исторической науке проблем, связанных с терроризмом, предопределяет необходимость всестороннего исследования этого явления. Вместе с тем все больше внимания к себе привлекает поиск, в том числе в исторической плоскости, эффективных методов борьбы и предупреждения проявления этой общественной аномалии.

Любые террористические акции имеют целью, в первую очередь, запугать общество. Слово «terror» в переводе с латинского языка означает «страх». Теракты, по мнению экстремистов, должны заставить общественность пойти на уступки, что-то коренным образом изменить. В то же время терроризм является выражением, прежде всего, конфронтации с противником, решительного противостояния, бескомпромиссного противоборства.

Известно, что в Российской Империи в конце ХІХ – в начале ХХ вв. происходил процесс вызревания общественного самосознания, в том числе сознания политического. Этот процесс был отмечен созданием политических партий. Особо выделялись три политические силы: партия социал-демократов, партия социалистов-революционеров и организации анархистов. Все они в своей деятельности апеллировали к ценностям труда, отрицали эксплуатацию, стремясь к социальному равенству, и адресовали свою идеологию рабочему классу и трудовому крестьянству. Эти партии по общепринятой классификации были левыми и выступали за решительные действия в политической борьбе, то есть были радикальными. Спектр практикуемых ими методов политической борьбы был достаточно широким. Среди них террор, агитация, пропаганда, работа в Государственной Думе и тому подобное. Особое место в деятельности социалистов-революционеров и анархистов занимал террор, что дает возможность в определенном срезе идентифицировать их некоторые организации как террористические. Социал-демократы отбрасывали террор как средство борьбы, но большевистское крыло на практике им не гнушалось.

Правительство Российской империи пыталось остановить волну террора, которая нарастала. Главную роль в противодействии леворадикальным террористическим организациям играли охранные структуры – система особенных государственных органов, деятельность которых была нацелена на охрану существующего строя и правопорядка.

В поисках причин противостояния между леворадикальными организациям и охранными структурами Российской Империи необходимо обратить внимание на политическую ситуацию, которая сложилась в стране в исследуемый период. Основной целью данной статьи является определение именно политических причин противостояния леворадикальных организаций и охранных структур. Ибо освещение некоторых аспектов политической жизни, с одной стороны, даст возможность выяснить причины появления оппозиционных настроений в обществе, которые найдут свое выражение в террористической деятельности. С другой – выяснить место и роль охранных структур в государственном механизме Российской Империи.

Политический строй Российской Империи на рубеже ХІХ-ХХ вв. оставался самодержавным. Верховенство власти принадлежало царю – Помазаннику Божьему. Царский престол был наследственным. Император всероссийский, в титуле которого сочеталось около полусотни географических названий, имел всю полноту законодательной и исполнительной власти. В законах империи говорилось: «Повиноваться верховной власти его не токмо за страх, но и за совесть сам Бог повелевает» [2, с. 210]. Функционирование всего механизма государственной власти осуществлялось в соответствии царским приказам, положениям, распоряжениям и т. п. Последние несли в себе отпечаток «личной воли» царя, фактически воли одного человека. Абсолютное отсутствие законодательных органов несколько нивелировалось существованием законосовещательных высших органов: Государственного Совета и Сената. Решения первого носили скорее рекомендательный характер, а в компетенции второго было лишь толкование законов.

Исполнительная власть, которая также была прерогативой царя, осуществлялась через министерства. Их деятельность координировалась Комитетом министров, членов которого назначал царь. Каждое министерство имело собственные учреждения в губерниях, но основой всей самодержавной системы управления было Министерство внутренних дел. На него царь, в отличие от других министерств, возлагал чрезвычайную миссию – охрану самодержавного строя в стране. Другими словами охранные структуры обеспечивали жизнеспособность самодержавия, а все проявления общественно-политической жизни находились под контролем МВД. Должность министра внутренних дел была достаточно влиятельной в определении правительственной политики, с которой по значимости могла соревноваться лишь должность министра финансов. Поэтому не удивительно, что царь очень заботился об этом министерстве.

МВД подчинялась местная администрация: генерал-губернаторы, губернаторы, градоначальники. Однако царь лично назначал губернаторов. Часто эту должность занимали лица из среды военных чинов или известных дворян. Они были представителями царской администрации на местах и вершили «волю самодержца». Власть губернаторов была практически неограниченной. Губернатору были подчинены не только местная администрация и расположенные на территории губернии войска, но и полиция. Губернии состояли из уездов, которые разделялись на волости. Руководство волостями также осуществлялось при посредничестве охранных структур: их возглавляли полицейские приставы.

В начале ХІХ в. все более очевидной становилась тормозящая роль старых феодальных отношений и структур. Характерными признаками кризиса, который охватил страну в середине ХІХ в., были рутинное состояние техники и падение производительности труда, усиление эксплуатации крестьян и рост социального напряжения в обществе. Царь Александр ІІ понимал, что управление страной с помощью одних лишь репрессивных мероприятий невозможно. Необходимы были новые, более гибкие методы и, вместе с тем, значительные социальные преобразования. Модернизационные реформы второй половины ХІХ в. (крестьянская, земская, городская, судебная, военная и др.), с одной стороны, открыли путь к становлению рыночных отношений, с другой – в силу своей половинчатости и незавершенности, обусловили появление и обострение многих социально-политических проблем и конфликтов, которые проявились с большей силой именно в начале ХХ в. Однако, в целом реформы определенным образом либерализировали общество. Хотя самодержавие и пошло на некоторые уступки, но фактически интересы и стремления большинства народа были не учтены. Реформы не коснулись главного – самодержавного характера царской власти, которая оставалась неограниченной. Большинство социальных слоев населения никоим образом не могли влиять на власть, а потому вопрос участия народа в политической жизни оставался открытым.

В течение 80-х – началу 90-х гг. ХІХ в. были осуществлены широкомасштабные мероприятия относительно пересмотра предыдущих реформ, которые новому царю Александру ІІІ казались слишком либеральными. Эти мероприятия получили в истории название «контрреформ» и усложнили ситуацию в стране. Они значительно замедлили общественные изменения, разбалансировали и деформировали политические, экономические, социальные и национальные отношения.

Большинство из тех, кто относил себя к интеллигенции, были недовольны контрреформами Александра ІІІ, так как последние ограничили и де-факто уничтожили политические достижения 1860-х годов. Они также были разочарованы неудачей собственных усилий улучшить социально-политическую ситуацию в стране, так называемое «время малых дел» (середина 1880-х – 1890-е). Все больше образованных людей склонялись к экстремизму, считая, что эффективная мирная работа в пределах существующей политической системы невозможна [3, с. 20].

Более важные проблемы социально-политического характера, что так долго игнорировались, постепенно обступили власть с обеих сторон. Самодержавие вынужденно было решать главную дилемму: самому двигаться к конституционным преобразованиям в стране или встать на путь жесткого администрирования. Оно сделало свой выбор. Хоть во времена царствования Александра ІІ разрабатывались и обсуждались проекты будущих конституционных нововведений, но эти проекты так и остались проектами. Добровольных политических превращений не стоило ожидать и в период правления Александра ІІІ. Царизм отказался провести конституционную реформу. Это упрямое нежелание самодержавия провести коренные политические изменения демократического характера приводит к вызреванию, прежде всего, у более образованных социальных групп населения, сопротивления самодержавному строю. Кризис самодержавной системы вместе с оппозиционными настроениями постоянно предопределял рост напряжения в обществе, в конце концов породил у определенных социальных групп желание радикальной перестройки существующего строя.

Тем более, что государство настойчиво и в больших масштабах, иногда достаточно жестоко, вмешивалось в жизнь людей и их объединений, как бы создавая неразрывную связь между ними и властью. Эта зависимость порождала, во-первых, обвинение государства во всех неурядицах и побег из-под его контроля. Во-вторых, непримиримую борьбу с ним. Такая борьба при отсутствии в стране демократических принципов и традиций, навыков конструктивного диалога, надлежащего правового регулирования общественных отношений и защиты прав личности, неминуемо принимала деструктивный характер [4, с. 87].

Именно поэтому на такой почве прижились радикальные взгляды. Место отсутствующего правосознания в народе заняла тяга к справедливости. Идея немедленного построения общества справедливости становилась привлекательнее, чем умеренное продвижение к взлелеянным в мечтах идеалам. А пути реализации такого идеала просты и понятны - уничтожить нетерпимых эксплуататоров, перестрелять жандармов, местных чиновников, директоров и управляющих заводов, которые обижали «обычного человека», не давали ему жизни. То есть силой отобрать то, что отобрано тоже силой, будь-то право на образование, всестороннее развитие личности, право голоса или право на обычное материальное благосостояние. Поэтому и никакие человеческие потери в пользу «светлого справедливого будущего» не казались чрезмерными. Причина, почему общественный протест приобретал явно деструктивный характер, по мнению автора, кроется в плоскости осуществления внутриполитического курса самодержавия, который был основан на насилии. Круг сомкнулся: насилие порождало насилие. Лишь оно казалось достойным ответом неограниченному единовластию.

Отсюда и набирает обороты тенденция противостояния «сила власти – сила народа», которая в начале ХХ в. войдет в фазу острейшего противоборства и будет связана с появлением массового террора. Одновременно эти две составляющие находились в неразрывной связи и взаимообусловили свое существование. Здесь стоит заметить, что люди, которые стояли на радикальных позициях, посвящали свои теракты обездоленному народу, делали террор во имя его блага. Метким является мнение русского исследователя революционного терроризма О. Будницкого о том, что у протеста в виде терроризма в Российской Империи были два источника, два «автора» – радикалы и самодержавная власть [5, с. 63]. О. Будницкий, и такие исследователи терроризма, как А. Гейфман [3, с. 28] и Ю. Антонян [4, с. 84], утверждают, что радикалы даже своими действиями пытались спровоцировать усиление репрессий, в расчете на то, что это вызовет недовольство и приведет к общему восстанию. Естественно, что власть отвечала свойственным ей насилием на действия террористов. Это, в свою очередь, вызывало новый виток их агрессии. Следовательно, специфическое взаимодействие между «силой власти» и «силой народа» можно считать одной из причин возникновения и, главное, распространения радикальных настроений.

Однако, Ю. Антонян предлагает в действиях самодержавия не видеть причину терроризма. Он объясняет это такими аргументами: во-первых, репрессии в большинстве случаев осуществлялись по закону; во-вторых, суды и полицейский аппарат в силу своих статусов полностью были лишенные возможности разрешать те проблемы, которые вызывали протест в виде терроризма (для левых радикалов все ветви власти во главе с царем сливались в единственное ненавистное лицо) [4, с. 84]. Ю. Антонян дает оценку террористической деятельности с точки зрения правоведа и как бы переносит исторические проблемы в плоскость нынешнего времени. Не следует забывать, что в начале ХХ в. для власти понятия «революционер» и «террорист» отождествлялись. Поэтому борьбу с политическим (революционным) терроризмом самодержавный строй полностью положил на охранные структуры, которые были непосредственно его составной частью.

Борьба за собственные права и свободы могла осуществляться лишь нелегальным путем – через подпольные группы, в результате чего объем их деятельности был, конечно, ограничен. Сложилась такая ситуация, когда в условиях господства самодержавного строя при наличии очень жесткого  полицейского деспотизма и отсутствия любых свобод и вольностей, создается определенная группа людей, которая начинает борьбу за собственные идеалы и потребности с более сильным противником. Такой была деятельность организации «Народная Воля» (1878-1881). Выступая от имени народа, она не имела общей поддержки масс и потому неминуемо обратилась к террористическим методам, которые казались наиболее эффективными и результативными. Народовольцы были убеждены, что лишь свержение самодержавного строя насильственными методами даст народу волю и равенство, обеспечит всестороннее развитие личности, ее материальное благосостояние [6, с. 170]. Относительно редкие эпизоды терроризма в ХІХ в. хотя и пугали власть, но не угрожали ни государственному строю, ни естественному течению социально-политической жизни. Единственное исключение – убийство царя Александра ІІ в марте 1881 г. «Народная Воля» завоевала симпатию оппозиционных сил, стала примером и катализатором возобновления и усиления террористической активности в начале ХХ в. Следовательно, политика царизма, пренебрежение политическими потребностями общества способствовали появлению радикальных идей, их усвоению частью общества. Террористические выступления «Народной Воли» стали прелюдией  к кровавым событиям начала ХХ в.

Консерватизм самодержавия и его охранная тактика способствовали возобновлению в начале ХХ в. веры в радикальный потенциал народа. Своими крайне радикальными методами борьбы с самодержавием выделялись левые партии: социалистов-революционеров и группировки анархистов. Террор стал неотъемлемым лейтмотивом в их деятельности. Партия социал-демократов (большевиков) также была леворадикальной, но формально она отмежевывалась от терроризма, хотя на практике социал-демократы нередко были исполнителями террористических акций [7, с. 49]. Известно, что для их осуществления из состава РСДРП в 1905 г. была выделена Боевая техническая организация, которую возглавил Л. Б. Красин. Наиболее активную деятельность эта организация проявляла на Кавказе, Урале, в Прибалтике и Финляндии.

Таким образом, возникновение противостояния между леворадикальными террористическими силами и охранными структурами Российской Империи было предопределенно целым рядом политических факторов. В исследуемый период Российская Империя была абсолютной монархией. В стране было неограниченное единовластие, отсутствовали представительские органы, политические права и свободы граждан. Демократические лозунги вызывали жесткий отпор. Принцип всестороннего господства человека над человеком с помощью откровенного насилия и принуждения, которое было заложено в имперской доктрине, вызывал протест против основ государства.

Своими репрессивными методами управления страной, целым рядом запретов политического и национального характера самодержавие словно толкало граждан в ряды оппозиции, где радикальные лозунги получили своих пылких сторонников. Левые радикалы восстали против самой природы власти, начав свою деятельность под лозунгом защиты народа. Надзор за сохранением главных принципов и направлений внутренней политики самодержавной власти осуществляли охранные структуры государства. Поэтому встав под флаг уничтожения самодержавия, требований общественных преобразований, левые радикалы, прежде всего, столкнулись с противодействием охранной системы Российской Империи.

Список литературы

1. Грачев С. И., Корнилов А. А. К вопросу о дефиниции «терроризм» // Вестник Нижегородского университета им. Н. И. Лобачевского. Международные отношения. Политология. Регионоведение. 2014. № 3 (1). С. 242-245; Пономарев Е. Г. Политический терроризм в России во второй половине XIX века // Общество и право. 2012. № 5 (42). С. 27-31; Горбачева И. М. Политический терроризм социал-демократов в России в конце XIX – начале XX вв. // Власть. 2014. № 10. С. 185-189 и др.
2. Наше Отечество. Опыт политической истории : В 2-х т. / Кулешов С. В., Волобуев О. В., Пивовар Е. И. и др. М. : Терра, 1991. Т. 1. 390 с.
3. Гейфман А. Революционный террор в России, 1894-1917 / Пер. с англ. Е. Дорман. М. : КРОН-ПРЕСС, 1997. 448 с.
4. Антонян Ю. М. Терроризм. Криминологическое и уголовно-правовое исследование. М. : Изд-во Щит-М, 1998. 306 с.
5. История терроризма в России в документах, биографиях, исследованиях. 2-е изд., доп. и перераб. / Авт.-сост. О. В. Будницкий. Ростов-на-Дону : Феникс, 1996. 576 с.
6. Революционное народничество 70-х годов ХІХ века. Сб. док. и мат. В 2-х т. Ред. коллегия: С. Н. Валк и др. [Предисл. Б. С. Итенберга]. М. : Наука, 1964-1965. Т. 2. 1876-1882 гг. [Сост. С. С. Волк и В. Н. Гинев. Под ред. С. С. Волка]. 1965. 472 с.
7. Сергієнко Ю. Г. Політична етика лівого радикалізму в суспільному житті України (початок ХХ століття – 60-ті роки). Історичний аспект. Луганськ : ЛНЦТЄІ, 1995. 238 с.

 

Материал поступил в редакцию 01.09.2017
© Панченкова Н. А., 2017